Проблема классификации похоронно-поминальных причитаний

Вопрос о классификации похоронно-поминальных причитаний имеет принципиальное значение для исследователей. Дело в том, что разные виды похоронно-поминальных причитаний сильно отличаются друг от друга и по форме, и по функциям. Между тем, многие исследователи путают разные виды плачей, что приводит к серьезным ошибкам.
{С. 129}

Путаница усугубляется невниманием собирателей причитаний к контексту их бытования. В очень многих записях не указывается, в какой именно момент обряда исполнялся тот или иной текст, так что человеку, плохо знакомому с причетной традицией, бывает сложно понять, что за тип причитания перед ним. Так, например, А.К. Байбурин и Г.А. Левинтон пишут: «Многие собирательские пометы оказываются двусмысленными, например, «плач на могиле» скорее всего означает момент погребения или сразу после погребения, но в каких-то случаях помета может относиться к поминальным обрядам» [Байбурин, Левинтон 1990: 94]. Действительно среди просмотренных нами причитаний из Архива Карельского Научного Центра РАН большая часть была названа собирателями «плачами на могиле». Однако, как показал анализ этих текстов и редких собирательских комментариев к ним, почти все они исполнялись не в момент похорон, а в годовые поминальные дни. Таким образом, чтобы избежать ошибок, необходимо четко представлять, какие виды причитаний существуют, чем они отличаются друг от друга.

Первую попытку классификации похоронно-поминальных причитаний предпринял в 1872 году Е.В. Барсов, который в самом названии первого тома своего знаменитого сборника выделил «плачи похоронные, надгробные и надмогильные». В основе этой классификации лежал пространственный признак, важно было, где именно исполняется причитание: в доме, над гробом, над могилой. Подобный принцип классификации едва ли можно признать удачным: причитать «над гробом» можно и в доме, и на кладбище, а плачи «над могилой» могли звучать и в момент погребения, и в годовщину со дня смерти. При этом тексты таких причитаний очень сильно отличаются друг от друга.

Однако многие исследователи, классифицируя плачи, либо следовали за Барсовым, либо пытались «доработать» его систему, используя тот же принцип. Так, Ю.Б. Фишков преложил разделить все плачи на «надгробные» (которые звучат до того момента, как гроб опустят в могилу), «надмогильные» (исполняются с момента погребения до того момента, как родные уходят с кладбища) и «поминальные» (которые звучат после похорон, в том числе в поминальные дни) [Фишков 1974: 101-102]. Очевидно, что эта классификация еще более условна и еще менее удачна. Разумеется, в тот момент, когда гроб опускают в могилу, никаких резких изменений плача не происходит. А ведь по логике Ю.Б. Фишкова «надгробные» и «надмогильные» причитания отличаются друг от друга. Выделение в отдельную категорию «надмогильных» плачей, которые якобы исполняются с момента погребения до момента ухода с кладбища, совсем абсурдно, потому что, по народным поверьям, после закапывания гроба вообще запрещено плакать и причитать, «чтобы не утопить умершего в слезах» [ОПП 1980: 138].

        Нам кажется, что следует не придумывать классификации, руководствуясь чисто формальными критериями, а обратить внимание на то, как разделяют плачи сами носители традиции. Например, в Пинежском районе Архангельской области в 1970-ые годы основная масса исполнительниц выделяла «два типа причетов:
{С. 130}

собственно похоронные, т.е. исполняющиеся в ходе самого обряда, и поминальные, исполняющиеся на могиле на 9-ый, 40-й день и т.д.» [ОПП 1980: 132]. Комментируя эти записи, исследователи предполагают, что прежде существовало и более дробное деление плачей: «Вероятно, когда-то причеты были строго закреплены за различными моментами обряда. […] Причеты при такой закрепленности отличались друг от друга строго определенными мотивами, поясняющими и сопровождающими действие. В настоящее время такая четкость в закреплении отдельных причетов за определенными моментами обряда значительно стерлась» [ОПП 1980: 132]. Тот факт, что теперь исполнительницы различают лишь два вида плачей, исследователи склонны трактовать как признак разрушения традиции. Между тем, как нам кажется, даже в том случае, когда причеты закреплены за разными этапами обряда, различение похоронных и поминальных плачей все равно более значимо для народной культуры.

       В научной литературе также различают эти два типа причитаний, однако обычно граница между ними проводится очень условно. Подразумевается, что те плачи, которые звучат до или во время погребения, являются похоронными, а те, что звучат после, – поминальными. Однако не вполне понятно, к какой категории следует относить причитания, которые звучат в день похорон на поминках. Казалось бы, причитания, которые звучат во время поминок, следует отнести к поминальным. Однако анализ этих текстов показывает, что они по целому ряду параметров ближе к похоронным причитаниям.

В чем же заключаются основные различия между похоронными и поминальными причитаниями? Прежде всего, в похоронных плачах очень большое значение имеет импровизация вопленицы. Для них характерно упоминание тех или иных обстоятельств жизни и смерти покойника, оценка его личных качеств, рефлексия вопленицы по поводу своей тяжелой судьбы. Похоронные причитания очень эмоциональные, неровные по синтаксису, в них чаще встречаются восклицания. Поминальные причитания, напротив, более спокойные, обезличенные, в них практически нет импровизации, не упоминаются биографические подробности, касающиеся покойного. Показательно, что поминальные причитания в значительно большей степени клишированы: если сравнить несколько поминальных причитаний, принадлежащих к одной локальной традиции, возникает ощущение, что все они являются вариантами одного текста, настолько они близки по структуре и поэтическим образам. Кроме того, поминальные плачи разных локальных традиций имеют между собой больше общих мотивов, чем похоронные.

     Эти различия объясняются несколькими причинами. Во-первых, поминальные причитания вопленицы исполняют значительно чаще, чем похоронные. Каждый похоронный плач исполняется только один раз, в момент совершения обряда, в то время как поминальные плачи звучат на 9-ый, 40-й день, в годовщины со дня смерти, в годовые поминальные дни. При этом плакальщица раз за разом причитывает в одной и той же ситуации (она приходит на кладбище на могилу),
{С. 131}

а во время похорон исполняются причеты, связанные с тем или иным этапом обряда, так что плакальщица должна реагировать на изменяющиеся обстоятельства.

Следует также учитывать эмоциональное состояние вопленицы во время похорон, когда ее горе особенно сильно. В этот момент она выражает свои субъективные переживания, поэтому плач имеет более личный, индивидуальный характер по сравнению с плачем, который звучит в поминальные дни, когда горечь утраты уже притупилась. Важно и то обстоятельство, что на похоронах вопленица причитает на публике, в то время как поминальные плачи обычно исполняются на кладбище без посторонних.

Но самое главное различие похоронных и поминальных причитаний – в их прагматике. И похоронные, и поминальные причитания являются способом коммуникации с миром мертвых, однако при этом они преследуют разные цели. Цель похоронных причитаний – обеспечить покойнику правильный переход из мира живых в мир мертвых, успешно проводить его в «дальнюю дороженьку». В поминальных причитаниях покойник или умершие предки в целом воспринимаются как обитатели «иного мира», что меняет принципы общения с ними. Поминальные обряды и причитания преследуют общую цель – упорядочить коммуникацию между тем и этим светом, огородить живых от потенциально опасного воздействия мертвых, задобрив последних.

 Каждый из двух основных типов причитаний можно разбить на более мелкие группы. Похоронные причеты следует классифицировать, обращая внимание на место, которое каждый из них занимает в обряде (плачи при обмывании, при выносе гроба, при погребении и т.д.), а среди поминальных причитаний заметно выделяются плачи 40-го дня.

Список литературы

Байбурин, Левинтон 1990 – Байбурин А.К., Левинтон Г.А. Похороны и свадьба // Исследования в области балто-славянской духовной культуры: погребальный обряд / Отв. ред. В.В. Иванов, Л.Г. Невская. М.: Наука, 1990. С. 64 – 99.

ОПП 1980 – Обрядовая поэзия Пинежья: Русский традиционный фольклор в современных записях. М., 1980.

Фишков 1974 – Фишков Ю.Б. Некоторые вопросы из истории собирания и изучения жанра русских похоронных причитаний (К постановке вопроса) // Труды Самаркандского государственного университета им. А. Навои. Новая серия. Вып. 254: Вопросы теории и истории литературы. Самарканд, 1974. С. 101 – 111.

{С. 132}